На годекан собрались люди,
Седые старцы, молодежь.
– Что без тебя мы делать будем?
– Зачем ты сам на смерть идешь?
– Вы, старцы, мудры, белоусы,
И вас я слушался всегда.
Но примут там меня за труса,
Куда деваться от стыда?
Я уважаю слово ваше.
Но горы, что вокруг стоят,
Они белее вас и старше.
Они мне трусить не велят.
Я, может, глуп, того не скрою,
Но честь дороже мне ума.
Выходят женщины к герою,
К нему подходит мать сама.
Нет человека в мире ближе...
Совета сын отважный ждет.
– Мой сын, тебя в огне я вижу,
Поверь мне, сердце не солжет.
– Мать, хочешь встану на колени,
Приникну к платью головой?
Да, просьба матери священна,
Но все же долг превыше мой.
Тут даже птицы, что летели
Над годеканом в этот миг,
Вдруг дружно, громко загалдели,
И был тревожным этот крик.
– Спасибо, мать, спасибо, птицы,
Спасибо, старцы, за совет.
Спасибо, люди-гидатлинцы,
Но мне назад дороги нет.
Пусть в роге мне, большом и старом,
Преподнесет Нуцал вина…
– Но в этом роге яд коварный,
Заставят пить его до дна.
Князья и беки встанут сзади,
Вокруг блистательная знать…
– Но кто не выпьет рог на свадьбе,
Мужчиной можно ли считать?
Пусть ждет меня судьба лихая.
Но я скажу себе – держись!
– Но жизнь ведь штука не плохая…
– Жизнь труса? Разве это жизнь?
С позорным именем не стану,
Не проживу и трех я дней.
– Но ты возьми хотя б охрану,
Надежных выбери друзей.
– Мои друзья всегда надежны,
К тому ж они всегда со мной.
То – скрипка, бурка, сабля в ножнах,
Винтовка, конь походный мой.
Еще с собой возьму подарки,
Коль гостем буду при дворе:
С камнями серьги, перстень жаркий
И ожерелье в серебре.
Для жениха кинжал с насечкой.
Сверкает лезвие – не тронь!
А для Нуцала конь с уздечкой,
Во всем Гидатле лучший конь.
Быка отборною из стада
В его владенья пригоню.
Пусть запекут его как надо,
Согласно свадебному дню.
Так вышел в путь Хочбар могучий.
Вот перешел он Ураду,
Вот поднимается по кручам,
Вот и Хунзах уж на виду.