* * *
Аул Цада – мой Цадастан.
Не ведают границ аулы гор,
С их плоских крыш мир целый виден ныне.
И не способен заслонить простор
Могилы горцев в Праге иль Берлине.
И о событьях жизни мировой,
Произошедших даже на отшибе,
Одновременно узнают с Москвой
В моем Цада, в Хунзахе иль в Гунибе.
И на борту «Гамзата Цадасы»
Я странствовал в далеком океане.
И взвешивали звездные Весы
Деянья века в неземном тумане.
И отражен, как в капельке росы,
Весь белый свет был в отчем Цадастане.
* * *
От слепоты искал я исцеленья,
И был совет мне вещим небом дан:
«Три слова ты охранного значенья
Произнеси, где третье – Дагестан.
Три слова произнес я в вышине,
И возвратилось зрение ко мне.
Ударил гром, и я оглох от грома,
Не слышу птиц, не слышу аульчан,
Но было заклинанье мне знакомо,
Его венчало слово «Дагестан».
Благодарю за то, что слышу снова
Я небеса, чьим светом осиян.
Ах, талисман мой – три заветных слова,
Два первых – тайна, третье – «Дагестан».
* * *
Лене и Гале Гагариным
Я и Мирзо от родины вдали
О гибели Гагарина узнали,
Но, замерев на месте от печали,
Поверить этой вести не могли.
Когда в посольство мчались мы с приема,
Еще надежда на сердце была,
Но поняли: беда случилась дома, –
Увидев слезы на глазах посла.
И опустилась ночь над Тегераном,
Приют давая звездным караванам.
И думы, словно верные визири,
«Утешься тем, – шептали мне во мгле, –
Что смертен ты в подлунном этом мире,
А он, погибший, вечен на земле».
* * *
Собрался в страны дальние когда,
Сказала мать: «Ты гость простого люда,
И с добрым сердцем поезжай туда,
И с добрым сердцем возвратись оттуда».
Великий смысл таил ее завет,
И понял я пред истиной в ответе:
Плохих народов на планете нет.
Хоть есть плохие люди на планете.
Не потому ль поведал без вранья
О дальних странах Дагестану я?
И смог его во славу зрелых лет
Представить миру в нелукавом свете.
Мне материнский помнится завет,
И я, поэт, пред истиной в ответе.