В училище Любви мы выражать
Года свои не доверяем числам.
И, хоть убей, не в силах здравым смыслом
Прекрасные порывы поверять.
И женщину молю: благослови
Мою судьбу в училище Любви!
* * *
Больной, я в палате лежу госпитальной
И в исповедальной ее тишине
К врачу обращаюсь я с просьбой печальной:
– Прошу, никого не впускайте ко мне.
Встречаться со мною и нощно и денно
Здесь может одна только женщина гор.
Насквозь она видит меня без рентгена,
Ей ведом триумф мой и ведом позор!
Ношу я на сердце достойные шрамы,
Его никому не сдавая внаем,
И может подробнее кардиограммы
Она вам поведать о сердце моем.
И, кроме нее, приходящих извне,
Прошу, никого не впускайте ко мне.
* * *
Царицей прослыв в государстве Любви,
Столетье двадцатое ты не гневи!
Монархия – песенка спетая.
Отрекшись от трона, сама объяви
Республикой ты государство Любви,
Монархия – песенка спетая!
Подобно колонии, был я гобой
Легко завоеван в дали голубой,
Но к воле путь знаю колонии...
– Ах, милый бунтарь, в государстве Любви
Отречься от власти меня не зови,
Когда ты сторонник гармонии.
Уйду – станешь тем озадачен,
Что женщиной снова захвачен.
* * *
С головою повинною я
Обращаюсь к тебе, моей милой:
– Не гневись, мой Верховный Судья,
Пощади, сделай милость, помилуй!
Если правишь ты праведный суд,
То припомни обычай Востока.
Он о том говорит не без прока,
Что повинных голов не секут.
Не впервые тобой я судим
За проступок, что признан греховным.
Ты Судьей моим стала Верховным,
Кто ж защитником будет моим?
Может, ты – мой Верховный Судья
Станешь им, доброты не тая?
* * *
На пенсию выходят ветераны,
Заслуги их, и подвиги, и раны
Забыть годам грядущим не дано.
А чем заняться этим людям старым,
Прильнув к перу, предаться мемуарам
Иль по соседним разбрестись бульварам
Затем, чтобы сражаться в домино?
Для поздних лет не все тропинки торны,
Зато любви все возрасты покорны,
Ее кавказский пленник я по гроб.
В отставку? Нет! Милы мне женщин чары.
Они мои давнишние сардары,
Пишу стихи о них, а мемуары
Писать не стану – лучше пуля в лоб!