А, может, смерть моя тогда настанет,
(Хоть мне представить страшно этот миг!)
Когда в высокогорном Дагестане
Забудется родимый мой язык?
КУБАЧИНСКОМУ МАСТЕРУ
МАНАБЕ МАГОМЕДОВОЙ
Меняют форму дерево и камень,
Но остается стержень – суть всего.
В скульптуре бездыханной дремлет пламя,
И согревает сердце жар его.
Пока арбуз зеленый не разрежешь
И сердцевину сладкую не съешь,
Достоинств не найдешь – и не забрезжит
Заря в стене, где не пробита брешь.
В каком платке бы девушка прекрасном
Не шла, перебирая бахрому,
Не сможет насладиться парень страстный
Одним прикосновением к нему.
Но, Манаба, твое искусство каждый
Без промедленья может оценить.
Поскольку, увидав его однажды,
Уже не в состоянии забыть.
Держу в руках я книгу чьих-то песен,
Которую мне подарила ты.
Хоть смысл их никому не интересен,
Но в переплете столько красоты!..
Ах, кубачинка, редкостным узором,
Ты покорила многих, как меня,
Чем автора спасла ты от позора,
А труд его бездарный от огня.
Гроша не дал бы я за содержанье,
А за обложку золота не жаль.
Слова Махмуда вспомнив на прощанье,
Я их изрек, не в силах скрыть печаль.
Сказал поэт: «Бедняк простосердечный
Ослицу жеребцом холеным мня,
Решил ее серебряной уздечкой
Украсить, как бесценного коня».
ПЕСНЯ О МАХАЧКАЛЕ
На Тарки-Тау вновь я поднимаюсь,
Чтобы увидеть всю Махачкалу,
Огни которой в море отражаясь,
Вечернею рассеивают мглу.
Еще окно в Европу я открою,
Как Петр, что здесь камень заложил
И гавань для судов своих построил
У основанья древнего Анжи.
Сегодня в порт наш, обогнув полсвета,
Спешат армады мирных кораблей
И каждый обращается с приветом
К Махачкале, красавице моей.
А волны на дыбы встают, как кони,
И чайки песню жалобно кричат
О стоязычном гордом Вавилоне,
Который рухнул сотни лет назад.
Но в городе моем живут сто наций,
И все они – единая семья.
Гостеприимством славится и братством
Столица дагестанская моя.
Тебя мы любим город величавый,
Как любят скалы горные орлы.
Ты – наша колыбель и наша слава,
Ты, как звезда сияешь нам из мглы.
В каких бы не блуждал краях я разных,
Какая б не терзала грудь тоска,
Моя душа преображалась сразу
При виде городского маяка.