У каждого своя на свете доля.
И лишь пространство поровну дано
Одно на всех —
Как вспаханное поле,
В котором дремлет вечности зерно.
Пусть всякий делом собственным займется
Для высшей цели, а не для игры.
Пускай в Цовкра растут канатоходцы,
В Цада — певцы,
В Балхаре — гончары.
Мы не киты, что держат землю эту,
Хотя порой могущественней их…
Ах, только, жизнь,
Не заставляй поэта
Сверлить клубок из ниток шерстяных.
***
Говорят, земная жизнь подобна
Странному предмету одному —
Что сначала кажется удобным,
А потом не нужен никому.
Говорят, что бытие земное,
Как лавина снежная в горах —
Раскалится солнце золотое, —
И она растает в пух и прах.
Как вода в кувшине убывает,
Так и дни проходят чередой…
Говорят, что люди убивают
Время безнадежной суетой.
Я же не сторонник этой мысли…
Если бы и вправду было так,
На планете вместо светлой жизни
Воцарились пагуба и мрак.
Только корни жизненного древа
Никому не вырвать из земли —
В глубину таинственного чрева
Они крепко-накрепко вросли.
И пускай приблизился мой вечер,
И умолк веселый щебет птиц —
Вечна мысль и подвиг бесконечен,
И таланту тоже нет границ.
Вечен тот, кто пашет на рассвете
И в полуночь пишет дерзкий труд,
Чтобы было чем гордиться детям –
Вечен Данте, Пушкин и Махмуд.
Кто сказал, что канет все бесследно
В роковой мифической реке?..
Мы с тобой останемся легендой
На родном аварском языке.
ЧУНГУР СУЛЕЙМАНА
I
В тот черный год, когда цвела несмело
Увы, его последняя весна,
Душа веселых песен петь не смела,
Неведомой тоской удручена.
В тот роковой
Тридцать седьмой, далекий
Его чунгур пылился на стене…
Когда-то он, как перышко, был легким.
А нынче стал, как ноша на спине.
Молчали струны, затаив обиду
На мрачного хозяина, а тот
Внезапно протянул чунгур Хабибу1:
— В твоих руках он снова оживет.
Мое наследство, как поэт поэту,
Тебе я завещаю одному.
Пусть сыновья простят меня за это,
Когда порыв мой искренний поймут.