Ты это познанье мне в душу вдохнула,
Моя Хиросима!..
Вхожу в самолет.
С ущельем, ведущим к родному аулу,
Сегодня до странности схож этот вход.
И вот заблестела внизу Фудзияма,
Синея, клокочет Индийский внизу.
И мне почему-то все кажется, мама,
Что прах твой я здесь, в самолете, везу…
Как будто бы шерсти свалявшейся клочья,
За круглым оконцем плывут облака,
В прорывах меж ними – я вижу воочью –
Простерлась ко мне океана рука.
О чем, океан, ты шумишь и рокочешь?
Печалью ты нынче, как я, обуян?
Наверно, ты боль остудить мою хочешь?..
Спасибо, спасибо тебе, океан!
Громады лесов мне видны сквозь просветы,
Манит меня издали сумрак лесной…
Должно быть, деревья – мне верится в это! –
Стенают и плачут о маме со мной.
Летим… Показались внизу Филлипины
И тотчас исчезли за тенью крыла,
И знойная Индия нежно, как сына,
Немедля в объятья меня приняла…
Что значат теперь для людей расстоянья?!
Лишь лайнер английский сменили на «ТУ»,
Как тут же Москва замерцала огнями,
Снижает воздушный корабль высоту…
Москва! О, с каким ликованьем, бывало,
Я к ней приближался – к Москве дорогой!
А нынче?.. В отъезде я пробыл так мало,
Но все по-другому. И сам я другой.
Друзья меня встретили. Рад и не рад я.
Как будто я сам от себя в стороне.
Как вышло, скажите, друзья мои, братья,
Что так бесприютно, так холодно мне?!
…И вновь я в полете. Нагорье, отроги
Внизу показались. И я не пойму,
Что в них изменилось за краткие сроки?
Уменьшились в росте они почему?
Сдавило их что-то… Нет, это не снится!
Неделю назад были так высоки!
Мне душно!.. Ну, как одолеть мне границу
Мучительной этой, гнетущей тоски?!
Бормочут чуть слышно каспийские волны:
- Ушла, не дождавшись сынка своего… –
Родные встречают печально, безмолвно…
Меж ними кого-то ищу я… Кого?..
Я дома. Но выглядит все по-иному, –
И здесь, и в родной моей Махачкале…
- Родные, ведите к могиле, не к дому!
К последнему месту ее на земле!
Сейчас лишь она и нужна, и близка мне!
Там камень стоит, выражая мольбу!..
…И я приникаю к промерзшему камню,
Как будто к родному холодному лбу.
* * *
Так я окончил свой далекий путь.
А мама… больше не вернуться к маме!
Со стаей журавлей когда-нибудь –
Я верю – пролетит она над нами.
Мать отдала земле и плоть и кровь.
Все приняла у ней земля родная,
Но мамина нетленная любовь
Горит в высоком небе, не сгорая.