Желали долголетья мне не раз,
Каким дарит сынов своих Кавказ,
Но для чего мне долголетье,
если
Исчезну я со дна любимых глаз?
И, может, жизнь отдам я за один лишь
Подаренный мне женщиною час.
* * *
– На базарах восточных, Весы,
Что от века ложится на ваши,
Меж собой,
как две капли росы,
Равночуткие, схожие чаши?
– У цены мои чаши в плену,
И случалось, по воле кумира
Страсть ложилась на чашу одну,
На другую ложилось полмира.
– Кто же дал вам подобную власть?
Ваши чаши и вправду зловещи.
– Поражает высокая страсть
Иногда драгоценные вещи.
– Не певец, не хулитель я ваш
И взываю, не пряча упрека,
Страсть немедля убрать с ваших чаш
На хваленых базарах Востока.
– Ну, а ты, Стародавний Аршин,
Что опять отмеряешь с рассвета?
– Я во славу богатых мужчин
Для любви отмеряю тенета.
– Будь неладен твой платный удел,
Ведь в продажной любви мало прока.
Лучше быть бы тебе не у дел
На хваленых базарах Востока.
* * *
«Есть ли жизнь на Луне или нету?» –
Разве спор этот был не вчера?
И какому на свете поэту
Лунный свет не лелеял пера?
И любви летописец подробный –
Не Махмуд ли прославленный сам
Луноликой и луноподобной
Величал в своих песнях Марьям?
И в селеньях кавказских нагорий
Одержимые страстью земной
Все герои любовных историй
Чем-то связаны были с Луной.
Оказалось, что эта планета,
Светоч ночи, красотка Луна,
Не тая отраженного света,
Всякой жизни совсем лишена.
Пылких слов оказавшись владыкой,
Совращая к влюбленности люд,
Ах, зачем ты Марьям луноликой
Называл в своих песнях, Махмуд?
* * *
Там, где ущелье исполнено гула,
Белой играет волной,
Волгой мне кажется речка аула,
Если ты рядом со мной.
Птичье гнездовье над отческим домом,
Венчанное вышиной,
Мне представляется аэродромом,
Если ты рядом со мной.
И на Кавказе, завидно воспетом,
В тучах на грани земной
Вправе себя называть я поэтом,
Если ты рядом со мной.