III
Напрасно, будто с пьедестала,
Взирал с базальта генерал.
— Сардар… Моя война устала, —
Имам с достоинством сказал.
И, на груди скрестивши руки,
Добавил, глядя свысока:
— Вокруг меня людские муки,
Разруха, голод и тоска.
Смерть храбрецов, измена трусов
С лихвою пережиты мной.
Но я сдаюсь царю урусов
С непокорившейся душой.
Небесный знак во сне глубоком
Послала нынче мне судьба —
Раздался вещий глас пророка:
«Состарилась твоя борьба…
Спаси израненных и слабых,
И тех, кто держится едва.
Пускай Гуниб — твоя Кааба,
Аллаха воля такова».
Не мне Всевышнему перечить.
Гроза врагов, я — раб его…
Хоть бурка лет сдавила плечи,
Мне все равно под ней легко.
Пусть ритм торжественно-тревожный
Бубнит походный барабан,
Кинжал войны я прячу в ножны —
Прощай, мой бедный Дагестан.
IV
Когда в расплавленном зените
Была полдневная жара,
Имам спустился вниз при свите
Под громогласное:
«Ур-р-р-ра»…
Как молоко, вскипело солнце,
Обрызгав пеной небеса.
Конвой покачивался сонно,
Не в силах разлепить глаза.
Но замерли почетным строем
Поручики и унтера
Перед таинственным героем
Невозмутимым, как гора.
Сверкали, словно эполеты,
Скупые слезы светлых глаз…
С тех пор для русских стал поэтов
Любовью вечной ты, Кавказ.
Арба на мостике горбатом,
Вокруг мундиров кутерьма
И, будто знамя газавата,
Седая пыльная чалма.
… О, Русь!
Все степь да степь без края —
Певуч протяжный твой язык.
Но слов его не понимает
От лиха сгорбленный старик.
Кому не горек путь без друга?..
Наибы в сечах полегли,
И далека еще Калуга
От терской и донской земли.
Гимры же?.. Хоть подать рукою,
Но все же дальше, чем она,
Как эта вот над головою
Чужая полная луна.