Посетив другие страны,
Благодушно и светло
Над горами Дагестана
Снова солнышко взошло.
И сказало мне светило,
Принимаясь за труды:
– В Дагестане все мне мило –
Люди, скалы и сады.
Все в гористом вашем крае
Сердце радует и глаз,
Одного не понимаю:
Есть иль нет любовь у вас?
Всюду, где бы я ни встало,
Разогнав лучами мрак,
Юным парам ночи мало:
Не расстанутся никак!
В Риме, на меня глазея,
Освещенья не стыдясь,
На ступеньках Колизея
Всласть целуются сейчас.
У канала спозаранку,
Прислонив велосипед,
Обнял юную голландку
Амстердамец средних лет.
Финны тоже не в беседах
Нынче встретили зарю.
А о «разных прочих шведах»
Я уже не говорю.
И в Москве – в саду и в парке,
На скамеечке любой,
Раздается шепот жаркий:
«Век бы так сидеть с тобой!»
Где ни встану, всюду слышу
Поцелуев сладкий звук...
Лишь у вас на плоской крыше
Сохнет сено да урюк.
Что стряслось в стране нагорной,
Объясни, Расул-поэт...
Иль под буркою просторной
Для любимой места нет?
Неужели вы, аварцы,
На позор своей страны,
Стали мудрые, как старцы,
И, как старцы, холодны?
– Хватит, солнышко, довольно! –
Закричал я, не стерпев.
– Уши вянут... Слушать больно
Заунывный твой припев!
Нет еще на свете силы,
Не взошла такая новь,
Чтоб забила, заглушила
Нашу горскую любовь!
Просто видело ты мало,
Близорук твой огнеглаз!
Да, горянкам не пристало
Целоваться напоказ!
Но из былей Дагестана
Ты послушай хоть одну
(Хватит одного стакана,
Чтоб оценку дать вину!)
И поймешь – хотя б отчасти –
Что все те же – люди гор,
Что у нас, как прежде, страсти
Полыхают как костер.
Что там – римлянки, голландки?!
Их отвага нам смешна!..
Сердцу пламенной горянки
Даже гибель не страшна!
Жарче горец, страсть изведав,
Чем испанец, может быть...
Что ж до «прочих разных шведов».
Эх, не стоит говорить!