Где родился Батырай.
А могилы, где поэт
Погребен был, не найти:
Стерла времени рука
Надпись с камня, как на грех.
Золотой чеканки стих,
Может, ты нам скажешь, где
Похоронен на холме
Твой создатель Батырай?
И на это отвечал
Золотой чеканки стих:
«В том углу, где бедняков
Полагалось хоронить.
И воздвигнут в головах
Бедный камень был над ним.
На орлиное крыло
Он размером походил».
Вдруг сказал Абуталиб :
«Мне известно, под каким
Камнем, что травой оброс,
Батырая прах лежит.
Я лудильщик и зурнач,
Славной Лакии поэт,
По горам хожу всю жизнь,
Слухом полнятся они».
За собой Абуталиб
Нас по кладбищу повел
И на камень указал,
Покосившийся давно.
На могильном камне слов
Разобрать не смог никто:
Их беспамятной рукой
Уничтожили года.
И спросил тогда один
Горский парень разбитной:
«Ты уверен, аксакал,
Что лежит здесь Батырай?
А быть может, прах его
Под соседним камнем тем,
Где ни слова не прочесть,
Век покоится почти?»
«Ах, не все ли то равно, –
Отвечал Абуталиб, –
Этот камень иль другой
Есть надгробие его.
Батырай неотделим
От аульских кузнецов,
Ото всех, кто сеял хлеб
Или пас в горах овец.
Вознеслись его стихи
Выше мраморных столпов.
Оставаться им и впредь
На завидной высоте».
Так сказал Абуталиб,
И вослед его словам
Все надгробья бедняков
Оказалися в цветах.
III
Ездил в Иерусалим
Мой грузинский старый друг,
Чтоб могилу разыскать
Там великого Шота.
Я всходил до облаков,
Но могилы не нашел
Ни твоей, Анхил Марин,
Ни твоей, Ирчи Казак.
У индийских берегов,
От Кавказа вдалеке,
С «Сулейманом Стальским» я
Повстречался как-то раз.
Рядом с ним стоял другой
Океанский теплоход,
Нес который на борту
Имя моего отца.
«Сулеймана» я спросил:
«Ты не скажешь ли, ашуг,
Где в отеческих горах
Погребен Ирчи Казак?»