Зрелость наступает. Зрелость близко.
А едва придет она – тогда
Из богов, из золотого списка
Вычеркнут бедняжку без суда.
Боги – что?! Тебе не будет места
Меж людьми – средь жен и матерей!
Не жена, навеки не невеста,
Из дворцовых выбежишь дверей!
Из чертогов – на жару и стужу...
Будь хоть раскрасавицею, но
Не найти богине бывшей мужа...
Замуж ей идти запрещено.
Из Кумари, гордой и всевластной,
Пред которой ползали в пыли,
Станешь просто девочкой несчастной,
Самой горькой дочерью земли!
Меж гонимых будешь всех гонимей.
Каждый шаг вменят тебе в упрек,
Все как есть отнимут, даже – имя:
Ты ж «Кумари» лишь на краткий срок!..
...Годы нежное лицо состарят,
Никому не будешь ты мила,
И увянет бывшая Кумари
Без детей, без ласки, без тепла...
VIII
Кто так рассудил?.. Монахи?.. Король?
Не знаю и не пойму,
За что причиняют такую боль
Птенчику моему?!
Видал я примеры злобы людской,
Приучен давно к вражде,
И все же ужасней казни такой
Еще не встречал нигде.
За что богиню гонят за дверь,
Нечистой ее сочтя?
За то, что может любить теперь,
Может родить дитя?!
«Любовь – грешна?..» Нет, любовь права!
Поэтов всех созови,
И скажут они, что нет божества
Чище земной любви!..
Призна´ет ли где человек живой
Такой безумный устав,
Чтоб женщина стала навек вдовой,
Мужа не увидав?!
О девочка! Плачет навзрыд мой стих,
Жгуч мой гнев и остер
И за тебя, и за всех других
Горьких твоих сестер!
Просватана девочка там у вас
С первых младенческих дней,
Но, если жених до брака угас,
Остаться без мужа ей!
Из дома гонит ее семья:
«Еще навлечешь беду!..»
О, сколько их, горестных, видел я
И в Дели, и в Катманду!..
Толпы твоей белизна, Непал,
Вначале ласкала мой глаз,
Но вскоре я от людей узнал,
Что белое – траур у вас.
Что жизнь в королевстве у вас коротка,
Счастья срок невелик:
Тот, кто дожил до сорока,
В Непале уже старик.