— В одном из недавних интервью вы сказали, что одной из основных черт нашего времени стала открытая и циничная несправедливость. А какой образ, по-вашему, больше всего подходит для олицетворения последнего десятилетия?
— Я бы сказал, что это — десятилетие безвременья. Из нашей жизни исчезли события, зато появилось множество мероприятий. Скажем, эпохой это время по большому счету назвать нельзя. У нас последние десять лет не было ни литературы, ни страны. Те, кто писал, перестали писать, а новых имен не появилось. Эпохой можно назвать время, которое имеет содержание, а его-то как раз и не было. В годы войны люди ждали новостей последнего часа, каждый час страна заворожено слушала голос диктора, люди осознавали значимость того, что происходит, несмотря на трудности. У нас не происходило за эти годы событий, которые бы можно было по значимости хотя бы в чем-то сравнить с этим. Раньше люди были готовы голодать и усердно работать во имя чего-то хорошего. Пусть многие их надежды не оправдались, но в наше время у людей отняли даже надежду.
— Что вы думаете о сегодняшнем и завтрашнем дне дагестанской национальной литературы?
— Хотя дагестанская литература развивалась на самобытной основе, но испытала огромное влияние русской литературы и значение это нельзя приуменьшать. В начале 90-х иные литераторы пытались придать большое значение арабоязычной дагестанской литературе прошлых веков и литературе дагестанской диаспоры в Турции. Но нельзя же в угоду конъюнктуре идти против правды. Конечно, и в этих литературах есть что-то интересное, но то, что мощный толчок развитию наших национальных литератур дала именно русская литература, неоспоримо.
Что же касается перспективы, то все будет зависеть от того, появятся или нет на литературном горизонте новые интересные писатели. Талант всегда появляется неожиданно. Никто не мог предвидеть, что появятся Батырай, Махмуд, Гамзат Цадаса. Союз писателей не может выучить или воспитать поэта, он может ему только помочь. Настоящий поэт независим от внешних обстоятельств, он живет по конституции своей совести и таланта.
Сейчас меня радует то, что в дагестанской литературе появляются произведения. Потому что раньше в нашей литературе было больше сочинений, а теперь появляются и произведения. Лезгинский поэт Арбен Кардаш, например, написал новую интересную поэму; кумыкский поэт Бадрутдин Магомедов тоже написал поэму, которая вызвала горячие споры; очень яркие и самобытные стихи я вижу у молодого аварского поэта Магомеда Гамзаева; народный писатель Дагестана Магомед-Расул недавно написал новую повесть, которая тоже вызывает большой интерес.
К сожалению, у писателей сегодня немало времени уходит на решение своих социальных проблем, многие вынуждены работать в газетах, на радио, так как писательский труд достойно не оплачивается. Литература от этого не выигрывает. Раньше движущей силой языка были писатели, а теперь, похоже, ею стали журналисты. Так быть не должно.
— Время, в котором мы живем, принято называть тяжелым и непростым, хотя, как свидетельствует история, легких времен вроде бы не бывает. Как вы считаете, от чего мы все должны наотрез отказаться в жизни и литературе, чтобы все время не уповать на превратности судьбы?
— Нам нельзя уходить от правды. Многие наши беды были оттого, что мы пытались себя и других обмануть. У нас до сих пор очень много бахвальства и хвастовства, оценки, которые даются явлениям и людям, часто завышены и лживы. В нашу жизнь и литературу ворвались налетчики, халтурщики и карьеристы, чего так боялся Эффенди Капиев. Литературе нужны простые, мощные и нежные голоса. Нужны долгие и трудные поиски, тогда будут и находки.
Сейчас у нас повсюду, в том числе и в литературе, принимается принцип: на безрыбье и рак рыба. Но это нас не должно устраивать. Надо неизбежно поднимать выше планку требований. У нас она сейчас очень занижена. Как оценить тогда нашу литературу? По большому счету — маленькая литература, по среднему счету — средняя литература, по маленькому счету — большая литература. Человек напишет несколько строк и уже считает себя поэтом, издаст худенькую книжку и требует признания. На вооружении нашей литературы уже нет межконтинентальных ракет, остались только ракеты средней и малой дальности. Многие поэты и писатели сейчас стремятся набрать высоту, но при этом забывают о глубине в своих произведениях. Мы во многом сами обедняем нашу литературу. Некоторые лихачи пытались еще совсем недавно вообще перечеркнуть литературу советского периода, хотя это, безусловно, была великая литература. Если мы вернули нашему читателю Бунина и Набокова, не надо при этом отказываться от Горького и Шолохова.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Еще в 1993 году у меня вышла большая книга «Колыбель у камина», в которой собраны стихи и поэмы о стране. Не о Родине, не о государстве, а именно о стране. Книга была очень хорошо принята читателем, поэтому мне она особенно дорога.
Сейчас я работаю над циклом поэм и стихотворений под общим названием «Времена и дороги». Вошла в него и новая поэма о трех женах, образы которых перекликаются с образами эпох, в которых мы жили и живем. Первая жена — строгая и жесткая, но при ней был порядок. Вторая — уступчивая и демократичная, но проститутка. Нужно искать третью жену, чтоб была умной и красивой. Но при этом в мыслях все время невольно возвращаешься к первой.
В новый цикл поэм вошла и поэма о моей жене «Патимат», поэмы «Кавказ», «Черный ящик», стихи о жизни и смерти. К сожалению, до сих пор не хватает времени закончить поэму о Махмуде, история любви которого, по-моему, даже ярче истории любви знаменитых Тахира и Зухры. Незаконченными остались и цикл детских сказок «Дингир-Дангарчу», третья книга «Моего Дагестана», поэма о художнике Халилбеке Мусаеве, множество стихов.
— Развитие литературы на национальных языках тесно связано с проблемой художественного перевода, как вы смотрите на перспективы развития этого жанра?
— Несмотря на сложности, мы не должны потерять замечательную школу художественного перевода, которая была сформирована в советские годы. Многие переводчики тогда прекрасно переводили на русский язык дагестанских поэтов, предоставляя их произведениям огромную аудиторию. Дагестанские писатели и поэты переводили друг друга на родные языки. Я сам много переводил на аварский язык. Перевел поэму Есенина «Анна Снегина», стихи Пушкина и Лермонтова. Перевод — очень интересный жанр. К сожалению, такие большие переводчики, как Наум Гребнев и Яков Козловкий, уже ушли от нас. Сегодня профессиональным переводом занимаются единицы. Но литературная молодежь должна учиться у них, ведь литературный перевод — это жанр, который позволяет по-новому раскрыть талант и переводчика и автора, одни и те же стихи на разных языках звучат по-новому, дополняют и взаимообогащают друг друга.
— Очень многие молодые дагестанские литераторы сегодня пишут на русском языке, даже те, кто прекрасно владеет своим. Как вы относитесь к этой тенденции?
— Я озаглавил одну из своих статей так: «Язык языку не враг». От того, что Чингиз Айтматов многие свои произведения написал на русском языке, киргизская литература не погибла, напротив: приобрела новые черты и краски. Можно писать на любом языке, главное — как и что писать. Лично я, например, не могу писать художественные произведения на русском языке, и поскольку аварский язык, к счастью, не запрещен, пишу по-аварски. Любые языки имеют право на существование. Но писать на русском языке ради того, чтобы иметь больше читателей — это самонадеянность. Надо бояться такой широкой аудитории, а не стремиться к ней. В этом плане надо быть ответственнее и опробовать свой талант в рамках своего языка. В дагестанской литературе очень немногие национальные писатели настолько хорошо владели русским языком, что могли на нем писать.
— Что вы думаете о сегодняшнем состоянии дагестанской литературной критики?
— Раньше, когда уровень литературы был гораздо выше, критики было намного больше. Даже в удачных произведениях зрелых мастеров усматривали недостатки. Сегодня же, когда в литературе столько халтуры, критики практически нет. Поэтому порой складывается такое впечатление, что халтура одержала победу над литературой. У нас, конечно же, есть талантливые критики и литературоведы, такие как Камал Абуков, Аминат Алиханова, Казбек Султанов, Гаджикурбан Расулов, Магомед Бисавалиев, которые опубликовали в последнее время немало интересных работ. Но все же настоящих аналитических и критических статей недостаточно. За эти годы вышло очень много книг, есть среди них даже романы. Но неужели дагестанские писатели настолько талантливы, что ни один критик не нашел в их объемных томах никаких недостатков? Писателям без критики живется легко, зато литературе от этого становится все тяжелее. Критика, безусловно, горькое лекарство, но ведь порой чем горше лекарство, тем оно полезнее. Нам нельзя об этом забывать.
— В Дагестане национальный фактор играет в политической жизни далеко не последнюю роль. В частности по национальному признаку формируется Госсовет республики. В последнее время национальный вопрос вновь муссируется на страницах некоторых изданий? Что вы об этом думаете?
— Думаю, что лучшее решение национального вопроса — вообще не поднимать его. Безусловно, национальное представительство надо учитывать, так было всегда. И в этом смысле принцип формирования Госсовета республики — очень мудрое решение. Но доводить это дело до абсурда — опасный путь. Ведь национальность у нас уже появилась даже у должностей, а термины аварское, даргинское, кумыкское, лакское и т. д. место прочно вошли в наш лексикон. Так быть, конечно же, не должно. На днях я открыл недавно изданную книгу «Сказки народов Дагестана», пролистал аварские, даргинские, кумыкские, лакские, лезгинские, табасаранские, татские сказки. К своему удивлению я увидел далее и ботлихские, и андийские, и ахвахские сказки. На это, конечно, можно не обращать внимания, но мы не можем не замечать того, что тенденция мельчить наши народы, сужая их рамки до границ одного аула или хутора, есть и подстегивается она амбициями безответственных политиков, стремящихся на этой волне получить себе титульное место в Госсовете.
Что же касается нагнетания страстей, то это вообще преступление, даже если делается это в мягкой форме. Мы убрали графу «национальность» из паспортов, но у многих она, к сожалению, все еще осталась в голове. Надо быть ответственнее перед своим народом и не обострять обстановку вокруг того или иного вопроса. У нас, к сожалению, слова национальный и националистический воспринимались многими как синонимы. В Дагестане уже создавались национальные движения, но почти все они к сегодняшнему дню уже расформированы. Лидер аварского национального движения Гаджи Махачев один из первых принял решение расформировать его, потому что понял бесперспективность его дальнейшей деятельности. Мы идем к единому Дагестану, поэтому надо искать то, что нас может объединить, а не разделить.
Сегодня опять появились статьи, где нагнетается тема переселения горских народов на равнину. Нужно вспомнить, что, когда дагестанские народы насильно переселяли с насиженных мест, все молчали. Сейчас ситуация такова, как она есть, и пытаться изменить ее безответственными призывами и глупыми действиями чревато плачевными последствиями. Националисты во все времена использовали национальный фактор, чтобы прорваться к власти, и прикрывались при этом возрождением национальной культуры. Они все время забывали, что культуру своего народа можно возрождать, не выдвигая политических лозунгов. Не язык, не нация, а сердца делают нас близкими и родными.
— Вы народный поэт Дагестана? Что для вас значит это звание, и как вы относитесь к званиям вообще?
— Я очень дорожу тем, что мне присвоено это высокое звание и был очень смущен, когда мне его дали, осознавая, что оно — определенный аванс доверия, который я должен буду оправдать. Но в последнее время я пересмотрел свое отношения к званиям и наградам вообще. Ведь сегодня целью многих писателей становятся не произведения, а звания. Доходит до смешного: некоторые писатели сами себя выдвигают на это звание, оспаривают право других получить его, настаивают на присвоении, мотивируя это тем, что они уже-де достигли соответствующих высот в литературе. У нас в республике 18 народных поэтов и писателей, так что же остальные, антинародные что ли? Нельзя литературу превращать в спорт. Писатели, стремясь к наградам и званиям, тем самым отдаляются от литературы. Без единой награды и звания умер известный русский писатель Михаил Пришвин, но его вклад в литературу от этого меньше не стал. Трудно представить себе Пушкина, утвержденного царским указом народным поэтом России. Он и без этого народный, был и останется им.
— Что вы пожелаете нашему журналу?
— Издание общественного и литературного журнала — очень большое и важное дело. Более десяти лет в республике не было журнала, где писатели могли бы публиковать свои произведения на русском языке. Его значение и назначение будет велико, если в нем будут звучать разные голоса. Одинаковых мнений, как и одинаковых людей, не бывает. Поэтому каждое разумное мнение надо уважать и не делать всех людей похожими друг на друга. В основе всего должна лежать правда. Нужно больше говорить о недостатках. Руководить нами в творчестве и в жизни должно не самомнение, а сомнение. В добрый путь, «Дагестан».
Беседовал Мурад АХМЕДОВ.
Журнал «Дагестан»,
№1. Август 2002 года.