Он ставил капкан мне и был готов
Вести меня, усыпляя сомненья,
С улыбкой во все тридцать с лишним зубов
За минуту до моего паденья.
Он говорил мне про Гейне и Блока,
Иным восхищаясь, иное кляня,
Он глядел на меня немигающим оком,
Он знал мой характер лучше меня.
III
Я не умру от твоего обмана.
Был друг – и нет... Утешусь. Не беда.
Но у меня осталась в сердце рана,
И я боюсь – осталась навсегда.
Тяжелый груз взвалил ты мне на плечи,
Я старше и угрюмее теперь,
И кто б с улыбкою ни шел навстречу:
«Не ты ли в нем?» – я думаю теперь.
Ты мир мой не замазал черной краской,
В моей груди не погасил огня,
Но, научив глядеть на все с опаской,
Ты сделал недоверчивым меня.
Я разорву страницы писем гладких,
Я позабуду дни разлук и встреч.
И лишь портрет, где ты с улыбкой сладкой,
До самой смерти буду я беречь.
И пусть всегда он будет мне укором.
Пусть он стоит (спасибо за урок),
Как черный придорожный столб, который
Нам говорит о трудности дорог.
Отец мой знал забавные примеры
Того, как достается простакам.
О бдительности пел он пионерам,
И у костров о ней читали нам.
Усвоил я немало мудрых правил
Из слов друзей, учителей, отца,
Но нынче ты меня понять заставил
Все то, что не постиг я до конца.
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ МАЛЕНЬКИЙ НАРОД
Умеешь ты печаль сурово
Встречать без слез, без суеты.
И без веселья показного
Умеешь радоваться ты.
И не твои ль напевы схожи
С полетом медленным орла,
А пляски –
с всадником,
чья лошадь
Летит, забыв про удила.
Характер гордый твой не стерся,
И в речи образность живет.
О, как люблю я сердцем горца
Тебя, мой маленький народ!
В теснине горной, где повита
Туманом кряжистая цепь,
Душа твоя всегда открыта
И широка всегда, как степь.