Последние годы принесли нам новые доказательства усиления роли литературы в воспитании народных масс. Углубился процесс образования, просвещения трудящихся, возросла тяга советских людей к общению с искусством, литературой. Одновременно литераторы, как и деятели иных сфер искусства, отчетливо выявили свою, с каждым годом растущую, органическую потребность в более постоянных и устойчивых связях с народом, с его трудовой и общественной жизнью.
Одной из замечательных особенностей советской литературы является ее многонациональность. Если сравнить нашу литературу с цветущим парком, то можно сказать, что в этом парке есть и аллеи народов Дагестана. У каждой аллеи — свои особенности и свои краски. Все они связаны друг с другом и по-своему украшают парк. Мы строим советскую литературу, не отгораживаясь друг от друга, а помогая друг другу. Литература так называемых малых народов — это литература, обязанная своим рождением, ростом и развитием двум матерям: ее кормили живительным соком великолепные образы фольклора горских народов, ее повела и вырастила великая русская литература.
Нашей литературе, как и литературам всех других народов СССР, характерна глубокая любовь к своей Родине и вместе с тем, развиваясь, сохраняя свою национальную форму, она пронизана духом пролетарского интернационализма.
Советский патриотизм и пролетарский интернационализм — это основа и истоки нашей жизни, это не только крылья нашего полета, это душа и сердце его. Они являются как бы эпиграфом к вечной повести о чаяниях и думах наших народов и первыми статьями основного закона нашего движения вперед.
Как известно, и в маленькой капле отражается большое солнце. Так и наша маленькая республика — пример торжества социализма, советского патриотизма и пролетарского интернационализма. Мы можем гордиться, что Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика находится на такой высоте, что она стала видна далеко из всех краев, из всех областей нашей необъятной страны. Ее голосу стало тесно в родных горах и ущельях, и он сливается с голосами других братских республик, с голосами миллионов братьев и сестер.
Мы можем радоваться тому, что, когда речь заходит о дружбе и самобытности народов, о единстве и многообразии национальных культур, в качестве образца часто упоминают нашу небольшую республику.
И действительно, в наши дни, когда в центре Европы, в «цивилизованной» Бельгии, где народ говорит только на двух родственных языках, господа-депутаты вступают в кулачные драки за свои наречия, когда в Индии то тут, то там вспыхивают «языковые» бунты, когда на небольшом острове Кипр турки и греки не могут найти общего языка и разделили страну на две части, когда в Ливане льется кровь из-за религиозных распрей, разноязычные народы нашей республики спокойно и дружно трудятся, возводят заводы, фабрики, строят плотины, жилые дома, больницы, детские сады, овладевают знаниями в учебных заведениях.
Когда рассказываешь об этом за рубежом, то одни удивляются, другие восхищаются, третьи, пожимая плечами, сомневаются: так ли, мол, это, не советская ли это пропаганда?
Конечно, восхищаться есть чем, удивляться тоже, но сомнения следует отбросить, ибо это историческая явь.
У нас в республике на 5 языках издаются литературные альманахи, на 6 языках — журналы, на 7 языках идут спектакли в театрах, на 8 языках выпускаются учебники, печатаются газеты на 9 языках издается политическая и художественная литература, на десятках языков поют песни, они звучат в эфире по Советскому Союзу, по всему миру
Родопский бульвар, микрорайон «Узбекистан», улица Венгерских бойцов, гостиница «Ленинград», театр имени Максима Горького, фабрика имени III Интернационала. Одни названия улиц, театров, заводов, фабрик, колхозов, совхозов говорят о великом пути дружбы, который прошли, как родные братья, дагестанские народы вместе с другими народами Советского Союза.
Конечно же, дело не только в названиях. Дружба и братство наших народов — это суть, содержание нашей жизни.
Я не знаю лезгинского языка, но я запомнил руки Сулеймана Стальского, когда в молодости слушал его выступления. Помню их выразительные жесты. И я понял, что хотел сказать ашуг. Он развел пальцы рук и показал, как жили дагестанские народы раньше — жили разобщено, потом тесно соединил пальцы обеих рук и, как бы пытаясь их разъединить, потряс ими перед слушателями. Вот так дружно живут теперь наши народы, и ничто не в силах их разъединить!
Богатство наших колхозных и совхозных полей, продукция наших заводов и фабрик и все то, что дают наши реки, море, леса и горы, — это результат самоотверженного труда не одних дагестанцев, а всех народов нашей страны, И добрая слава Дагестана — это радость каждого из нас и наша общая радость.
Как-то просматривая «Дагестанскую правду», я обратил внимание на сообщение о событиях, происшедших в культурной жизни республики за неделю: сыну лакского земледельца, молодому архитектору Ахмедову присуждена Государственная премия; молодая поэтесса Кадрия Темирбулатова стала лауреатом премии Ленинского комсомола; композитор Мурад Кажлаев выступил в Берлине, представляя там советскую музыкальную культуру; ансамбль песни и танца Дагестана возвратился с гастролей по Югославии и выступает в Москве в одном из лучших концертных залов страны — зале имени Чайковского; дагестанские борцы защищают спортивную честь СССР в Японии.
На днях мы смотрели телевизионный фильм о Батырае, чей 150-летний юбилей недавно отмечался как всеобщий праздник дагестанской литературы. Из Ленинграда к этой же дате поступил альбом «Кубачи», в котором запечатлены изделия народных умельцев — шедевры народного искусства Дагестана. В эти же дни поступили телеграммы с бортов теплоходов «Сулейман Стальский» и «Гамзат Цадаса», с плавбазы «Магомед Гаджиев». Корабли, носящие дорогие нам имена, бороздят просторы Тихого океана, Атлантики, Северных морей. Вот как широко шагает «маленький» Дагестан!
Все это делает нас сильными, ответственными за всё происходящее в нашей стране и на всей планете. И сегодня каждый из нас отвечает не только за свой аул, за свою народность, не только за свои языки, а, прежде всего — за нашу Родину, за наш народ перед всем миром! Об этом нельзя забывать, когда мы пишем стихи, поэмы, рассказы, повести, романы, когда создаем картины, когда ставим спектакли, когда сочиняем музыку.
Сегодня слова «сосед», «гость» имеют совсем другое значение. Раньше слово «гость» воспринималось так: приехал кто-либо из соседнего аула — накорми, напои, уложи спать, чтобы было ему хорошо и удобно. (Это и сейчас есть, пусть будет так и дальше). Но сегодня к нам ездят гости из многих стран мира. И пусть они видят, как живут при социализме так называемые «малые» народы, пусть знают, что доброжелательный гость у нас найдет хлеб-соль, пусть видят нашу заботу, ласку и доброту! Но тем, кто придет к нам с недобрыми намерениями, надо дать почувствовать, что им нет места за нашим столом.
А соседи… Соседи — это не только те, кто живет рядом, соседствует домами. Наши соседи — это и народы, которые дружат с нашим государством, радуются тому, как мы живем, как движемся вперед.
Чтобы достичь нынешних вершин, народам нашей страны пришлось идти шагами великана, преодолевать тысячелетиями взращенные предрассудки. Советские люди все это преодолели.
И очень обидно, когда находятся люди, которые увлекаются экзотикой прошлого, не видя теневой ее стороны, поэтизируют веками проклинаемые простым народом адаты. (Конечно, адаты адатам — рознь. Есть хорошие, есть и плохие). Я не против хороших адатов. Скажем, уважение к старшим, гостеприимство. Но им надо дать новое, содержание, соответствующее нашей действительности, нашему образу жизни, нашим делам, устремлениям. А стремление нашего государства одно — воспитывать в людях дух дружбы, любви и уважения друг к другу, к другим народам, к другим странам.
Дагестанская литература являет собой яркий пример того, как революция раскрывает талант народа, осуществляет его самые глубинные, самые сокровенные чаяния. После Октября, провозгласившего идеалы равенства и дружбы, братства всех народов, независимо от их расы и вероисповедания, литература и искусство нашей небольшой республики заняли подобающее место в духовной культуре всего советского народа. Тем более недостойными выглядят те незначительные проявления отсталости, узкого национализма, которые встречаются в ряде произведений наших авторов.
У нас есть произведения, посвященные дружбе народов. Это, конечно, очень похвально. Но вместо образов живых людей мы нередко находим здесь одни схемы. Русские люди тут не действуют, а только поучают, читают морали. Между тем русский человек нам дорог не только потому, что он русский, но, прежде всего, потому, что мы видим в нем носителя лучших, передовых традиций своей эпохи.
Русский язык стал для нас вторым родным языком. Русскую литературу мы воспринимаем как свою собственную. Она помогла нам писать лучше, сильнее, писать точнее, конкретнее, выразительнее излагать мысли и чувства. Мы стали мыслить шире, стали чувствовать глубже. Она нас познакомила с замечательными образцами неизвестных нам жанров. Горская поэзия приобрела новые черты: ее музыкальность обогатилась словесной живописью, умением создавать выразительные, реалистические картины. В русской литературе горцы видели не только русского человека, русский характер, но и самих себя, свою судьбу, свои мысли и чаяния. В русской литературе наш народ нашел правду о себе.
Некоторые писатели не разобрались еще в том, что такое национальное, а что такое, я бы не сказал националистическое, а что-то сугубо мещанское, местное, аульское, ограниченное.
В современной дагестанской литературе можно встретить такие названия: Кумыкия, Лезгинистан, Аваристан, Даргинистан, Лакистан. Люди, читающие произведения, где эти названия упоминаются, могут подумать: вот такие державы существуют. А в действительности — это тот же Дагестан, входящий как равный среди равных в братский Советский Союз.
У нас одна цель, одно стремление, одна боль, одна забота — забота о людях собственной страны, забота о всей планете по имени Земля. К сожалению, этой болью, этой заботой пока еще не прониклись все наши писатели. Сейчас, когда в мире льется кровь чилийских патриотов, в дагестанской литературе не найти произведения о Чили. Зато встретим такие названия: «В кумыкской степи», «В аварских горах», даже описания лиц героев книг носят «национальные» черты: «лезгинская улыбка», «аварский нос», «даргинские усы». Такое же увлечение национальной экзотикой, стариной ощущается и в фильмах о Дагестане.
В старых черкесках, кинжалах с кубачинскими узорами, занимательных дидактических сюжетах, диалогах, напоминающих сборник пословиц и поговорок, экзотике, тысячелетней давности пышных метафорах, сравнениях некоторые привыкли видеть национальный колорит, национальную форму, национальные традиции нашей литературы. Они предполагают, что там, где больше народных изречений, афоризмов, — там народность литературы.
Заметили ли вы, как часто иные переводчики, переводят наши стихи на русский язык, применяют этот «национальный колорит», употребляя слова «джигит», «папаха», «черкеска», и т. п.? Чтобы читатели знали, что перед ними национальный поэт, переводчики надевают на него бешмет, который он никогда не носил. В этом ли заключается национальный колорит, национальная форма, национальные традиции? Нет, и еще раз нет!
Тайна национальности каждого народа, говорил В. Г. Белинский, не в его одежде и кухне, а в его, так сказать, манере понимать вещи… Истинный художник народен и национален без усилия, он чувствует национальность, прежде всего, в самом себе и потому налагает печать на свои произведения.
Чтобы подтвердить правильность мыслей, высказанных Белинским, приведу один пример. Вот книга новелл Эффенди Капиева «Поэт». Это незамысловатые, на первый взгляд, новеллы, в них почти отсутствует сюжет. В них показан простой горец, сочиняющий стихи. Автор описывает будничную жизнь аула, колхоза, в котором живет поэт. Во всей книге никто не убивает, никто никого не похищает, но в этой книге чувствуется национальное начало. Оно, прежде всего, в самом Э. Капиеве, и это налагает печать на все произведение. Книга, написанная о дагестанском поэте, глубоко национальная книга, и в то же время близкая и понятная всем народам.
Истинно национальное проявляется в духе характера, психологии народа. К сожалению, не все писатели четко себе это представляют. Некоторые думают, что, хваля свой аул, они проявляют истинно национальный дух. Появились даже аульские поэты, аульские песни. Вот, например, в песне аульских парней задается вопрос, остались ли в ауле те, кто будет петь на родном языке? Защита аула, защита своего диалекта — к чему она? От кого надо защищать свой аул, свой язык? Тамерлан на Дагестан теперь не нападет, Чингисхан давно умер, Надиршаха нет. На нас ведь никто не нападает: ни на наши аулы, ни на наши языки, ни на наши национальности, ни на нашу культуру.
В других произведениях горы противопоставляются степи, третьи воспевают сады, противопоставляя их, если можно так сказать, атрибутам овцеводства и т. д.
Мы никогда не должны забывать, что все это — наше дагестанское достояние: и горы, и реки, и море, и степи, и сады — все принадлежит народам Дагестана. Не надо распределять их по национальным клеткам и из-за них вынимать из ножен кинжалы.
Так называемая экзотика, восхваление старины приводят иногда к курьезным случаям. Читателям хорошо известна книга Магомед-Расула «Дикарка». Мною написано предисловие к этой повести, и книгу я считаю достойной внимания. И вот на мое имя в Союз писателей Дагестана приходит письмо из Сибири. В далеком сибирском поселке живут и работают наши земляки-дагестанцы. С обидой они пишут: «Наших детей называют здесь дикарками. Оскорбленные, мы обратились к обидчикам: почему они так называют наших детей? А нам ответили: зачем обижаться, если сами дагестанцы называют своих дочерей «дикарками»? Зачем же наши писатели так называют свои книги!» — заключают огорченные корреспонденты из Сибири.
А вот еще один случай. Из Горького приехал один гражданин и пришел в Союз писателей с просьбой дать ему письмо на имя секретаря Чародинского райкома партии с тем, чтобы там, в районе, его приняли и дали охрану.
В чем же дело? Зачем понадобилась охрана этому человеку? Оказывается, его отец — аварец из Чародинского района — некогда женился на его матери — русской женщине. В год, когда родился сын, он умер. Мать выехала вместе с малюткой в Россию, это было в 1937 году, и с тех пор они в Дагестане не были. Как сообщил горьковчанин, он хотел побывать на родине отца, увидеть его могилу. Но Дагестан он знал только по книгам и вынес из них представление, что здесь его, сына русской женщины, примут плохо.
Я посоветовал поехать ему на родину отца без всяких писем. «Народ у нас стал совсем другим, чем был сорок лет назад. Приезжайте, вы будете самым уважаемым и дорогим гостем», — сказал я.
Возвратился он радостный и гордый оттого, что родина его отца оказалась такой гостеприимной.
Сегодня каждый аул крепко связан с целой державой. Поэтому среди стихов дагестанских поэтов мне больше всего по душе те, которые конкретно рассказывают о человеке, об ауле, о родном народе, а значит, о чувствах и мыслях всего нашего народа. Глубоко национальные поэты всегда интернациональны, они никогда не хулят другие народы, они близки им духовно.
Проблема взаимосвязи национального и интернационального в творчестве поэтов и писателей становится сегодня особенно острой потому, что ускоренное созревание литератур отдельных народов сравнительно быстрее выводит их в мировой океан культуры. А здесь не только сталкиваются, сопоставляются национально-исторические художественные традиции, но и борются прямо противоположные идейно-художественные принципы. Поэтому и его родной литературе предстоит выбрать верный ориентир, если они хотят обрести подлинную свободу творчества и не впасть в анархические представления о ней, ведущие, как правило, к эпигонству, пустой подражательности, несмотря на внешний блеск творческого своеволия. Опыт истории, опыт великой русской и советской литературы убеждает, что столбовую дорогу художественного прогресса человечества прокладывает литература, так или иначе связанная с прогрессивным и революционным движением, а значит — литература, глубоко интернационалистическая по своему идейно-художественному пафосу.
В детстве я жил жизнью маленького своего аула, в юности узнал жизнь народов Дагестана, а в зрелом возрасте мне открылся мир всей нашей земли. В какие бы края ни забросила меня судьба, я везде чувствую себя представителем того края, тех гор, того аула, где я научился седлать коня. Я везде считаю себя полномочным посланником моего Дагестана. Но в Дагестан я возвращаюсь как полномочный посланник общечеловеческой культуры.
Новаторство советского художника заключается не только в том, что он находит новые формы, а в том, насколько полно сумел он отразить то новое, что вместе с ним пришло в жизнь. Можно учиться у великих классиков: у Пушкина, Лермонтова, Толстого, у больших советских писателей, у литературы разных народов, но все же самой большой школой для настоящего художника, самым большим учителем для него всегда была и остается жизнь народа.
Лучшие книги советских писателей не придуманы за письменным столом, они взяты из жизни народа. Не зная, не изучая этой жизни, писатель, каким бы талантом ни обладал, напишет неправду. Нельзя построить мельницу там, где нет воды. Нельзя сватать девушку, не видя ее. Все лучшие книги советских писателей были созданы по горячим следам больших событий, и вся поэзия горских народов является откликом на большие жизненные явления.
Для нас не существует «теории дистанции». Между нами и жизнью нашего народа нет и не должно быть никакой дистанции. Мы должны работать, не покладая рук, наши сердца должны гореть во имя народа, и о народе мы должны писать так, чтобы каждое наше слово дошло до его сердца, чтобы оно помогало ему жить и трудиться. Народу не нужны наши нравоучения, он хочет видеть себя в наших произведениях.
Все это еще более обязывает нас быть мастерами своего дела, настоящими художниками слова, а это дается в результате упорного труда.
1980