Ты не взмахнешь крылами гордо,
Ты не стряхнешь неволи с плеч.
Уж два кинжала возле горла
Готовы голову отсечь.
Сейчас конец наступит жалкий,
У нас коротким будет суд.
И голову твою на палке
По всем аулам понесут.
– А я тому смеюсь, что утром,
Когда я был уже в седле,
Совет напутственный и мудрый
Мне дали люди в Гидатле.
Смотри, сказали мне, хунзахцы
Давно забыли уж про честь,
Они трусливы, словно зайцы,
На низкую способны месть.
Но я ответил, не поверю.
Они обычай свято чтут.
Как гостю, мне откроют двери,
Почет, как гостю, воздадут.
Я не арканом ночью пойман,
Не в плен захвачен на войне,
Я сам приехал добровольно
На белом собственном коне.
К тому ж по делу к вам приехал
И с предложеньем как-никак.
Я был для вас всегда абреком,
Сегодня я для вас – кунак.
А вам обычаи известны,
Они прошли через века.
Возможно ль, чтоб мужчина честный
Связал цепями кунака?
Про ваши тяжкие заботы
Издалека услышал я,
Забудем про былые счеты,
Хунзахцы, – вот рука моя!
Пусть вы разбойником и вором
Меня считали до сих пор.
Не дам бесчестьем и позором
Покрыть невесту наших гор.
Жестоки молодцы у хана,
Готовы к действиям они,
Но я нарушу эти планы,
Разрушу эти западни.
Из темных кос невесты вашей
Когда хоть волос упадет,
Ваш правый суд да будет страшен,
Пусть ваша месть меня найдет!
Я перед вами сам предстану,
Я не боюсь уже давно
Ни смерти, ни смертельной раны...
Но есть условие одно.
Мое условие такое:
Невесты хану не видать,
А вы оставите в покое
Навеки наш аул Гидатль.
Забудьте все набеги, беды,
Обиды, что нанесены.
Да и пора. Ведь мы соседи,
Одних и тех же гор сыны,
Одной Аварии страдальцы,
Зачем сосед соседу враг?
Племен разрозненные пальцы
Пора нам сжать в один кулак.
Что цепь, которой я закован?
В цепях мы у вражды своей.
Ты сам, Нуцал, живешь в оковах
Покрепче кованых цепей.