Давно замолкли выстрелы в горах.
Лишь альпинисты покоряют кручи.
Истлел в земле былых героев прах.
А клевета?..
Но клевета живуча.
Не страшно приближаться к мертвым львам,
Они и мухи не обидят даже,
И клевета шипит: «Шамиль-имам
Был просто псом у чужаков на страже...
А друг его – наиб Хаджи-Мурат –
Лишь перебежчик – рассуждая строго.
Не тем путем пошел он, говорят,
Не пожелал шагать с народом в ногу!..»
Разумники шептали мне: «Чудак!
Не поминай о них на всякий случай:
Сегодня – друг, а завтра – снова враг.
Держись подальше... Так-то будет лучше».
Ох, умники!
И в наши времена
Они азартно хвалят перемены!
Душа их – неизменно холодна,
Хоть на губах и накипает пена!..
Подобно клевете, живуч и страх.
Способен позабыть о нем не всякий...
Не раз я видел на своих стихах
Тревожно-вопросительные знаки.
Прочтут «Шамиль» – и подчеркнут, спеша.
(А вдруг поэт пошел тропою ложной?..)
О эти черточки карандаша –
Черты души не в меру осторожной!..
И я ошибся как-то. Но огрех
Загладил, видя без сомнений праздных,
Что прав отец, что даже дождь и снег
По-разному идут на землях разных!
Что в силу неосознанных причин
По-своему живет народ кавказский,
Что правда гор, в отличье от равнин,
Окрашена своей, особой краской.
Присущи горным нашим племенам
Черты вольнолюбивой их природы...
Свобода всем нужна... Но горцам, нам,
Нам не дышать без воли, без свободы!..
Для тех, кто вольным сердцем горячи,
В разгар сраженья был конец нестрашен,
Вот почему джигиты – наши «чи» –
Бросались на штыки с высоких башен...
Клеймили трусов деды и отцы
Пословицей, реченьем на кинжале...
Вот почему вставали мертвецы
И для живых оружье заряжали.
И потому народ в душе своей,
Простой, но неизменно справедливой,
Хранит рассказ о судьбах двух друзей,
Чьи подвиги в душе народной живы.
Далёко друг от друга спит их прах –
Велик простор от Севера до Юга! –
Но травы на могильных их холмах
При ветре тихо клонятся друг к другу.
...А как же клеветник – пособник зла?
Неужто уклонился от расплаты?!
Нет, в Дагестане есть одна скала,
Куда народ втащил его когда-то.