Ноешь и бренчишь... Но здесь не место
Для таких кавказских серенад.
Слух прошел, твои пустые песни
Подрывают ратный дух солдат.
Говорят, за прелюбодеянье
Ты бывал в своем селенье бит.
Тем, кто изменил на поле брани,
Кара пострашнее предстоит.
Ты теперь на фронте, не в ауле.
Избиенье – это пустяки.
Трибунал тебе присудит пулю
За богопротивные стишки.
Пуля приготовлена... Однако
Я в последний раз тебе даю
Право искупить вину в атаке,
Умереть не в сраме, а в бою».
V
Все на этом завершилось вроде,
Но аварец в жуткой тишине
Вдруг промолвил: «Ваше благородье,
Разрешите оправдаться мне».
«Замолчать!» – осатанели стражи.
Но остановил их генерал:
«Отчего же?.. Пусть он сам расскажет,
Как присягу воина попрал.
Это даже, знаете, забавно,
Выслушать резоны дикаря...»
И Махмуд свой новый бой неравный
Начал, с высшим чином говоря:
«Ко всему готов я... Воля ваша.
Я – солдат. Вы – полководец мой.
Я не трус. Мне смертный час не страшен.
Разрешите дать ответ прямой.
Зло и недоверие изведав,
Доложить осмелюсь, ваша честь,
Что наветы – спутники поэтов,
Что моих завистников не счесть.
Не впервые устремляюсь в битву,
Но всегда на линии огня
Песня заменяет мне молитву,
Очищает, грешного, меня.
Я рискую жизнью не впервые,
Знаю все провинности мои.
Люди молятся святой Марии,
Я – своей возлюбленной Муи.
Верно, я рожден в краю орлином,
Где в цене отвага и полет.
Но любовь и мир – мои вершины,
Лишь они превыше всех высот.
Вы могучи, ваше благородье,
Все у вас – войска, чины и власть.
Я – песчинка малая в народе,
Призванная без вести пропасть.
Наши силы неравны, я знаю.
Уж от века так заведено.
Конь казенный, сабля фронтовая,
Вот и все, что мне подчинено.
Есть у вас и бомбы, и снаряды,
И неумолимый трибунал.
У меня – кумуз. Иной отрады
Я, пожалуй, в армии не знал.
Горы и долины вам подвластны,
Наши судьбы, чаянья и сны.
Я – певец любви моей несчастной,
Мне подвластны только две струны.