Хаджи-Мурат не ведал страха
В родных горах.
Теперь, отчаянный рубака,
Познал я страх.
В душе противная истома,
Душа во тьме,
Затем, что нет вестей из дома,
Я как в тюрьме.
Противный страх дрожащей мышью
Сидит во мне.
Лишь голос матери я слышу,
И то во сне.
Печальный голос – мне отрада:
«Сыночек мой,
Поговорить о важном надо.
Вернись домой».
Еще глаза орленка-сына
Во тьме горят,
Глаза покинутого сына
Мне говорят:
«Отец, я схвачен, сижу я в яме,
Я заточен».
И умолкает и в душу прямо
Мне смотрит он.
Болит душа от этих жалоб,
Мой дух устал,
Еще я вижу – в огне пожаров
Весь Дагестан.
Не знал я страха, не знал боязни
В родных горах,
Теперь же хуже суда и казни
Познал я страх.
Дрожит он в сердце противной мышью,
Дрожу я сам.
Приходят горцы, я ночью слышу
Их голоса.
Вокруг меня неотвратимо
Горят глаза.
– У Шамиля ты был, любимый
Наиб-гроза.
Как получилось, что чужбина
Твой дом сейчас?
Ты бросил мать, ты бросил сына,
Ты бросил нас.
Покинул ты родные горы,
Лихой наиб.
Из-за упрямой, глупой ссоры
Герой погиб.
Ты перед пушками – бесстрашен –
Не падал ниц.
Теперь ты вздрагиваешь даже
От крика птиц.
Твоя награда, твоя утрата –
Две песни гор.
В одной величье Хаджи-Мурата,
В другой позор.
Поет их ветер, поют их птицы,
Река поет.
От этих песен тебе не спится
Ночь напролет.
Со страхом в сердце лежишь, ослаблен,
Глаза смежив.
– Ко мне, наибы! Коня и саблю!
Еще я жив!
Станицы – мимо, заставы – мимо,
Нам нет преград.
Или другого зовут наиба
Хаджи-Мурат?