Горянка

Знал Каспий и скорбь, и напасти,
Пьет реки, бегущие с гор,
Шторма, словно бурные страсти,
Волнуют его до сих пор.

То станет седым, разъяренным,
То синий он, как небосклон.
То кажется полем зеленым,
То в красный наряд облачен.

То лунным ремнем подпоясан,
То в тучи, как в бурку, одет.
Наверное, в жизни обязан
Я многим ему как поэт.

Заставив разуться красавиц,
Он нежно коснулся их ног.
И брызги его оказались
У девушек в ямочках щек.

И долго еще целовал он
Следы их ступней на песке,
На берег бросавшийся в алом,
Вечернем своем башлыке.

Подруги в кино побывали,
А вышли когда из кино,
Окутались сумраком дали,
Звезд на небе стало полно.

Серебряный месяц лобастый
Вплывал уже с моря в горсад.
Вдруг голос послышался: «Здравствуй!
Откуда ты здесь, Асият?»

И юноша гор в гимнастерке
С улыбкою к ней подошел.
Простой, как слова в поговорке,
Смутился, а с виду — орел.

И были при свете фонарном
От снятых погон полевых
Заметны у этого парня
Следы на плечищах крутых.

Подруга сейчас же смекнула
В сторонку тайком отойти.
«Вах! Здравствуй, Юсуп! Из аула
Давно ли ты ?»
«Месяц почти.

Твой голос случайно в толпе я
Услышал — и сразу вослед,
Шагаю, окликнуть робею,
Все думаю: ты или нет?»

И встретились.
«Люди не горы,
Хоть время летит, как поток
С высокой вершины…»
«В который
Ты бросила красный цветок…»

Дошли до дверей института.
Свет падал на них из окна.
Печальна прощанья минута…
«Пора мне», — сказала она.

«Когда же мы встретиться сможем?»
«Не знаю». — «Ты занята?» — «Да…»
Он думал: оглянется все же.
Да где там! Знать, слишком горда.

Тонка, как серебряный месяц.
Светла, точно свет из окна.
Кто знает, быть может, раз десять
В душе оглянулась она.