Мы привыкли к тому, что солидные литературные премии захватывают должностные лица. Раньше с гор приходили в литературу и науку, как некогда Ломоносов с далекого Севера пришел в Москву. Теперь в литературу и науку спускаются с вершин руководящих постов, используя положение и связи. Бороться с этим трудно. Может быть, это под силу только истинному искусству. Посредственность была, есть и будет. Творческий процесс посредственности напоминает мне самогоноварение: сами пишут, сами пробивают в издательствах, сами читают. Вообще-то я наших писателей разделяю на четыре группы. Первые — пишут хорошо вначале, им дают звания, премии, посты. Таким образом, создают все условия, чтобы они не писали вообще. Вот живой родник «мертвых душ» литературы. Вторые — сначала пишут плохо, потом хорошо. Здесь опасна поспешность категорических оценок. Третьи — пишут плохо в начале и в конце. Единственное, в чем им не откажешь, — в завидном постоянстве. Четвертые пишут хорошо всегда. Но талант редкость. На мой взгляд, у истинных писателей нет спадов и подъемов, но есть как у художников, разные периоды: голубой, розовый, черно-белый. У Тютчева были разные периоды, но плохих стихов не было.
Дореволюционные горские поэты не жили на литературные труды. Сегодня нередко еще книги издаются по телефонным рекомендациям. Это привело к расцвету конъюнктуры, к заигрыванию с «модными» темами на злобу дня. Как председатель правления Союза писателей Дагестана, я вижу, что борьба с халтурой пока безрезультатна, ибо дети посредственности хотят есть так же, как и дети гения. С этим нельзя не согласиться.
О том, какой я гражданин, скажут люди, о том, какой я поэт, скажут читатели.
— Человечество на протяжении долгих лет свыклось с чувством постоянного страха перед угрозой войны. Наконец, наступил переломный момент во взаимоотношениях между великими державами — момент надежды. Отрадно, что именно в канун нового года состоялась важная встреча глав государств М. Горбачева и Р. Рейгана.
Как Вы думаете, какие перспективы эта встреча открывает перед людьми всего земного шара?
— Туман рассеялся. Было время тревог и надежд. Теперь тревог стало немного меньше, надежд больше. Дорога к этому была трудна, но деятельный разум одолел инерцию безрассудного недоверия, когда, наконец, был подписан Договор между СССР и США о сокращении ракет средней и меньшей дальности. Мы часто говорим детям, чтобы они брали пример со взрослых. Не наступил ли момент, когда нам, взрослым, надо брать пример с детей. Два года назад вашингтонские школьники прислали мне гирлянду из тысячи разноцветных журавликов мира. На каждом из них было написано по-английски и по-русски «Нет войне!». Тогда мир еще не верил в возможность встречи на высшем уровне в Вашингтоне. Но вашингтонские ребята в нее верили. Если бы за стол переговоров в Женеве и Рейкьявике сели дети и матери всех стран, они сразу бы нашли общий язык.
Десятилетия нам твердили, что у нас все хорошо, что мы самые лучшие Возможно, то же самое твердили и американцам, а результатом этих уроков явилась бездна непонимания. Через бурные горные речки перекидывают легкие подвесные мостики. Через пропасть недоверия сегодня протянулись многочисленные телемосты между США и СССР, которые у нас и в Америке стали чуть ли не самыми популярными телепередачами. Это говорит о том, что в двух великих народах, союзниках в прошлом, не иссяк взаимный интерес друг к другу. Об этом говорит и то, что накануне знаменательной встречи простые американцы присылали советскому лидеру ключи от своих квартир. Это были ключи и от сердец.
В прежние времена самолюбие и упрямство отдельных руководителей мешало целым народам. В. И. Ленин пошел на заключение Брестского мира во имя спасения революции. Во имя опасения мира во всем мире у Советского правительства хватило мужества и здравого смысла разрешить Карибский кризис.
Сейчас на повестке дня — будущее планеты. И мы должны идти навстречу друг другу с протянутыми руками для рукопожатия, а не со сжатыми для удара кулаками.
Я несколько раз бывал в Америке и всегда находил много общего между радушием американцев и гостеприимством наших людей. Мне запомнился спор с одним литератором, который не хотел принять наши идеалы. И вдруг он начал читать стихи своего брата, погибшего во второй мировой войне. Мой брат тоже погиб на войне, хотя и не писал стихов. Стихи о нем написал я и прочитал их американцу. Спорить было больше не о чем, погибшие за одно дело братья примирили нас.
Когда я видел по телевидению встречу двух руководителей, меня поразило, с каким достоинством американские женщины прижали руки к сердцу в момент исполнения национального гимна. И я подумал, настанет время, когда исчезнет ядерное оружие на земле и все человечество повторит этот гордый жест.
— И, наконец, чем особенно дорог для Вас уходящий 1987 год и что Вы, Расул Гамзатович, пожелаете в канун Нового года своим землякам?
— Уходящий год запомнился мне интересными встречами с Рафаэлем Альберти, Альберто Моравиа, Азизом Несином, со многими своими соотечественниками. Я не жалею, что в это время не писал стихов, а беседовал, спорил и просто находился среди хороших добрых людей.
Этот год знаменателен для меня и тем, что в Дагестане впервые праздновался День матери. Люди стали слишком эгоистичны и разобщены, им порою не хватает времени для самых близких людей. Много заседаем, спорим, спешим, коллективно мыслим, забыв о конкретном одиночестве. Поэтому нам необходимы праздники объединения.
В Дагестане таким ежегодным праздником стал День "Белых журавлей» — день памяти двадцати миллионов, погибших на войне. С уходящим годом прощаться трудно. Но наступающий год уже стучится в двери, и потому я спешу пожелать вам всем мира и благополучия, хорошим людям оставаться такими же, плохим становиться лучше.
Интервью вела Луиза ИБРАГИМОВА
«Дагестанская правда»,
№ 300 (19202) 31 декабря 1987 года.