Интервью данное для первого номера общественного и литературного журнала «Дагестан»
— Расул Гамзатович, в разные времена литература ставила разные задачи и отвечала на разные вопросы. Были «Отцы и дети», «Преступление и наказание», «Война и мир», «Былое и думы», «Кто виноват?", «Что делать?". А какой вопрос вы бы задали нашему времени, какая тема для него актуальнее?
— По сравнению с проблемами дня сегодняшнего, перечисленные вопросы, несмотря на свою важность и остроту, уже кажутся романтическими. Для нашего времени более актуальны вопросы простые: холодно ли тебе, голодно ли тебе, страшно ли тебе? К сожалению, в наши дни многие люди на эти вопросы вынуждены отвечать положительно, и это самое тревожное. Многим нашим соотечественникам и холодно, и голодно, и страшно. Если в нашей стране отпадет необходимость задавать эти три вопроса, то можно тогда будет говорить о проблемах другого уровня. Не потерял актуальность сегодня и вопрос, что день грядущий нам готовит? От ответа на него тоже многое зависит.
— Принято говорить о воспитательной роли литературы, о ее влиянии на умы, и раньше, когда нашу страну называли самой читающей в мире, эта роль действительно была высока. Сегодня же многие школьники лучше знают имена и творчество поп-звезд нежели писателей. В этой связи каково, по-вашему, сегодняшнее назначение литературы, что может противопоставить неторопливое писательское перо динамичному напору современной масскультуры?
— Литературу всегда называли человековедением. Я вполне согласен с таким определением. Но сейчас литература, по-моему, должна быть не столько человековедением, сколько человеколюбием. Сегодня литература шагает отдельно от людей. Многие нынешние писатели оказались оторванными от жизни, ее реальных проблем. Но настоящая литература не может быть придуманной, ведь она — жизненное явление.
Когда мы читаем научную работу по физике или химии, нам не обязательно знать происхождение ее автора и самому автору не нужно в свой труд вносить своеобразие своей страны или языка. Но автор литературного произведения должен вкладывать в свое детище душу своей земли и народа, поднимать злободневные проблемы, которые присущи только его родине. Только тогда он может стать близок и понятен всем нациям. Поэт должен быть немного националистом в хорошем смысле этого слова, ведь если в его стихах мы не услышим шум реки, протекающей мимо его аула, колыбельную песню матери и звуки родного языка — все остальное будет фальшиво.
Есенин писал о родных рязанских просторах, лугах и березах, но стал близок всей России и всему миру. Я сам к Есенину поздно возвратился, но теперь никогда ему не изменю. Порой я Маяковского ставил выше Есенина, сейчас, скорее, наоборот, но я не согласен с теми, кто Маяковского вообще не считает поэтом, он — крупнейший поэт, особенно интересны его дореволюционные стихи. Но Маяковский хотел подчинить Родину революционным интересам, а настоящие поэты революции и события подчиняют интересам Родины. Они не командуют Родиной, а подчиняются ее воле.
Живое писательское слово нужно всегда. Хотя я сам в последние годы уже начал думать, что понимание поэзии вообще исчезло из нашего общества, но, оказалось, ошибался. Недавно прошло несколько поэтических вечеров, на которых выступал и я, и оказалось, что люди принимают и понимают стихи, им близко поэтическое слово. Очень многие представители интеллигенции буквально удивляли меня, читая наизусть отрывки из каких-то моих и чужих произведений, и я понял, что все-таки стоит продолжать писать.
— Несколько лет назад было модно обвинять прежние времена в том, что бытовавшая тогда цензура не давала полноценно развиваться литературе. Что вы думаете по этому поводу?
— Я считаю, что цензура необходима всегда, конечно же, не в уродливой форме, но необходима. Она не должна вмешиваться в художественные формы и образы. В XIX столетии была очень сильная цензура, но какую великую литературу дал нам этот век!
Цензура в определенной степени помогает писателю найти болевые точки жизни и писать о них так, чтобы никто не мог упрекнуть его в отсутствии правдивости. Хотя цензура цензуре рознь. Если цензор имеет достаточный уровень, чтобы отделить хорошее от плохого — это одно, если же выбор произведений для публикации ведется по идеологическим или конъюнктурным соображениям — это совсем другое. Мы сейчас говорим, что у нас нет цензуры, но не надо обманывать себя: цензура была, есть и будет. Сейчас никто не будет публиковать в центральной печати стихи, посвященные Сталину или Ленину, хотя когда-то это было в порядке вещей.
Цензура может быть хорошим щитом против графоманов, которые всегда засоряли литературу. Потребность в такой функции цензуры сегодня как никогда высока. Нельзя что попало печатать, точно так же как нельзя ходить по улице голым. Имеет свои законы и правила общество, имеет их и литература. Нельзя болотную жижу выдавать за новую волну в литературе.
Я бы не сказал, что развитие литературы как-то связано с отсутствием цензуры. Если бы в былые годы не было такой жесткой цензуры, наверняка, не было бы Солженицына, талант которого раскрылся в борьбе с ней. Если бы литература развивалась в тепличных условиях, многие известные писатели и поэты, возможно, не написали бы свои лучшие произведения.
Сейчас вроде бы нет никакой цензуры, никаких идеологических рамок, отчего же не появляется ни одного литературного шедевра, почему нет ни одного романа, стихотворения, песни, которые бы стали событием в масштабах страны? Даже гимн пришлось старый возвратить и прежнего автора попросить переписать слова, потому что за десять лет никто так и не смог создать ничего достойного.
— Кстати, уже 8 лет наша республика живет с новым гимном у которого нет слов? Вы принимали участие в конкурсе на создание гимна и слова, написанные вами, вместе с музыкой Ширвани Чалаева были предложены для утверждения Народному собранию. Музыку утвердили, а про слова забыли. Почему?
— Думаю, что с самого начала подход к созданию гимна у нас был неверным. Надо было сначала писать слова, а уже потом музыку. Потому что писать слова на готовую музыку гораздо сложнее, чем наоборот. Почему гимн Дагестана был все-таки принят без слов, судить не берусь. Уже позднее я узнал, что в последний момент появились некоторые замечания к тексту. Не спорю, за то время, пока мы работали над гимном, в адрес моих слов было высказано много дельных замечаний и предложений. Я готов был работать над ними, но после того, как музыку приняли, о словах действительно забыли и не вспоминали. Удивления это не вызывало, ведь бессловесным был и гимн России. Однако, мне кажется, что сегодня настало время вернуться к этому вопросу. Дагестану нужна своя всеобщая песня, которая стала бы объединяющим началом для всех народов республики. Мы все были свидетелями, как разворачивалась ситуация вокруг гимна России. За десять лет никто так и не смог написать слова на сложную музыку Глинки. Высказывать замечания и предложения можно бесконечно, а гимн республике нужен уже сегодня.
— Дагестан один из немногих регионов России, где Союз писателей не распался. Многие скептики вообще ставят под сомнение необходимость существования такой организации, что вы можете им ответить?
— Да, уже дошли до того, что называют Союз писателей чисто чиновничьей организацией. Значит в чиновники от литературы записали и меня и таких известных поэтов и писателей, работающих в Союзе, как Магомед Ахмедов, Шейит-Ханум Алишева, Жамидин, Марина Ахмедова, Сугури Увайсов. Этими инсинуациями занимаются люди, не сделавшие ничего для дагестанской литературы, но пытающиеся заработать себе очки на беспочвенном ее охаивании.
Каждое общество имеет свою организацию. Народы объединены в государства, рабочие — в профсоюзы. Объединяющая организация нужна и писателям. Подобные союзы, пусть и в другой форме, есть и в Европе, и в Америке, и в Азии. Членство в Союзе писателей — дело добровольное. Конечно, я против того, чтобы Союз писателей когда-нибудь выступал в той роли, какую он играл в мрачные годы нашего прошлого, когда клеймили инакомыслящих, запрещали стихи, книги, а иногда даже и все творчество некоторых поэтов. К сожалению, иногда Союз использовали как орган усмирения и подчинения. Однако сейчас у него совершенно другое назначение. Союз писателей может и должен стать для писателей тем местом, где они могут поделиться друг с другом своими мыслями, обсудить новые произведения, пообщаться. Без такой организации писателям намного труднее будет решать и свои социальные проблемы. А что касается скептиков, то они забывают о том, что Союз писателей сохранился в Дагестане не по велению свыше, а по воле самих писателей, людей отдавших себя литературе и преданных ей, а, значит, он им действительно нужен.
Те, для кого дагестанская литература стала объектом для разного рода спекуляций, просто избрали наш Союз своей мишенью. Конечно же, можно вспомнить о том, что без Союза писателей обходились Пушкин и Лермонтов, Толстой и Достоевский. Но сегодня другое время. Поддержка нужна молодым литераторам, которые, несмотря на полное забвение культуры, все-таки связали свою жизнь с литературой. Необходима также помощь пожилым писателям. Всеми этими вопросами сегодня и занимается Союз. А тем, кто говорит, что он не нужен, могу ответить так: мне лично тоже не нужны многие министерства и ведомства, но я не выступаю против того, что они есть, потому что у них другие, никак не связанные с литературой задачи.
— В последние годы, не выдерживающие никакой литературной критики, книги заполонили прилавки книжных магазинов, часть из этих горе-литераторов не скупится и издается за свой счет, другая — активно привлекает спонсоров, которые часто вообще не знают, на что дают деньги. Чем, по-вашему, вызвана эта литературная болезнь и излечима ли она?
— Болезни в литературе — естественные явления, ведь литература — это живой организм. Но у нас в Дагестане графомания получила характер эпидемии. Сегодня пишут все, кому не лень, причем с уверенностью, что делают это хорошо. В литературе появились уродливые явления, которых раньше не было. Поэмы превратились сейчас в легкий жанр, и посвящают их часто чиновникам и банкирам. Многие молодые поэты, к сожалению, тоже идут по этому пути. Зарифмованное подхалимство стало модой, вал совершенно бездарных сочинений последних лет очень сильно испортил читательский вкус.
Но настоящая литература все равно остается и стоит выше всего этого балагана. У нас было целое поколение прекрасных поэтов и прозаиков: Бадави Рамазанов, Нурадин Юсупов, Алирза Саидов, Муса Магомедов, Сулейман Рабаданов, Омаргаджи Шахтаманов. И лучшим доказательством того, что слово их до сих пор значимо, является тот факт, что по прошествии многих лет после их кончины их стихи читают наизусть и пишут на них музыку.